Продолжим наши прения о герое. Предупреждаю сразу: формулы для быстрого конструирования героя не будет. Поехали.

(У этой статьи есть заказчик: кот Альцгеймера.)

Свиньи и бесы.

Есть явления, суть которых мы никогда не поймём. Либо в силу нашего незнания всех обстоятельств дела, либо в силу нашего нежелания понимать.

Из четырёх Евангелий мы знаем историю о том, как Христос велел бесам выйти из бесноватых, войти в стадо свиней и ринуться в бездну. Всё просто и понятно. А теперь представим, что мы находимся на месте этого чудесного происшествия, что у нас пока Ветхий Завет, а мы сами – свинопас. Представили? И вот мы беспечно пасём своё стадо и видим, как к бродячему проповеднику подходят местные упыри. Они о чём-то на повышенных тонах толкуют, а затем наши возбуждённые свиньи в панике бросаются на скалу, а со скалы – в море. Можем ли мы эту трагическую потерю связать с той дискуссией, из-за которой свиньи свалили? Вряд ли. Дома мы от своих домочадцев узнаем, что наши местные упыри завязали, остепенились и вообще выказывают небывалые успехи в ремёслах. Информации вроде стало больше, но что нам это даёт? Хорошо, окей, вот сами бывшие упыри рассказывают, что из них вышли бесы и по слову проповедника вошли в стадо. Верим ли мы таким байкам? Увы, канонические Евангелия появятся только спустя век. Перенесёмся теперь в двадцатый век. Придётся упомянуть несколько фильмов, но речь совсем не о них (ну, совсем не хочется портить карму разбором конкретных современных российских картин).

Знаменитые таринтиновские часы.

В финале прекрасного этюда “Солнечный удар” один из героев задаётся вопросом: “Каким образом мы прое*али страну? Неужели пока шпилили в провинциальных отелях своих незнакомок???” Вопрос, требующий не ответа, но безропотного умиления. И далее на наших глазах цвет дворянства  (или, если угодно, лучшие сыны нации) идёт ко дну. Страна превращается в затопленную баржу. Остаётся групповой портрет среди водорослей. И юноша с часами, что не остановил позорную казнь. Про этого юношу мы, как ни странно, уже кое-что знаем. Знаем из романтических советских фильмов про революцию. Советские фильмы на протяжении всего своего существования плотно занимались этим героем. Следите, пожалуйста, за мыслью. Дальше будет страшнее.

Красивая форма НКВД.

Так вот. Те, кто не успели сбежать, отправились в расход. Остались наивные и светлые мальчики с барскими часами. Только, увы, и их почистили. Сейчас наша индустрия осваивает энкэведэшную форму и коммунальный антураж тридцатых. Некоторые киноведы проводят параллель между авантюрной шпиономанией на экране и современными тенденциями в геополитике, но я думаю, что всё дело… в барских часах. Чуть позже разберёмся и с часами.

Сейчас словно вирус бродит по сети вопрос Довлатова: откуда, мол, взялось четыре миллиона анонимных доносов? К сожалению, мы не знаем, сколько анонимок приходится на одного анонима. Мы не владеем статистикой, поэтому доверяемся приключенческим кинороманам, в которых встречаются честные и порядочные положительные герои (как в старые добрые времена).

Подвиг.

И наверняка мы бы пожрали друг друга как тарантулы, если бы не Великая Отечественная война. Если по барже у нас есть данные, что в ней затонуло около десяти миллионов человек, то погибших во Второй мировой мы уже никогда не сосчитаем (данные гуляют от двадцати до пятидесяти миллионов наших соотечественников). Позже мы сделаем и покажем миру фильмы о подвиге. И закроем глаза на то, что в первую очередь гибнут храбрые (иначе впадём в ступор и умрём от удушья). Да, с войны все возвращаются героями, но вы помните, что с ними происходит в послевоенное время? Дело совсем не в водке.

Космополитизм.

После победы Сталин быстро очищает Питер от калек. Не к лицу Городу-Герою бравировать культями. Всех инвалидов свозят догнивать на неблагоустроенный Валаам. А далее начинается война с космополитами, что повидали буржуйский мир. Ветеранов на Колыму, где возникает ещё одно мутное пятно нашей Истории – сучья война. Зашибись. Кто же рожал наших родителей? Это же уже пятидесятые, подъём индустрии и официальные надежды на приближающийся коммунизм.

Шестидесятники и далее.

Вот славное время для отважного или отвязного сценариста. Расцвет психиатрии, которую нарекли карательной. Наверняка кто-то из подрастающего поколения задавался вопросом, кто и кого нарожал. Самые сумасшедшие спрашивали: зачем. Больше не спрашивают. Звягинцев в “Елене” показал, как получить квартиру в центре столицы, но предусмотрительно умолчал о биографии прежнего хозяина.

Лихие…

Владельцы автомобилей представительского класса скажут вам, что славное было время. Почему-то именно его бросились экранизировать в первую очередь. Почему? Я знаю ответ, но не скажу. Скажу только, что в лихие девяностые мой приятель историк подрабатывал тем, что выправлял нуждающимся… дворянские родословные. А вот для чего нужны такие родословные, отвечу. Да чтобы легализовать барские часы “бабушкины” бриллианты. Если верить нашим сериалам, то в девяностые всё решалось силой.

Нулевые и сейчас.

Сейчас из сейчас совершенно не видно, но появилось такое явление, как новое российское кино. Нам сильно повезло. Вот через призму честных и бескомпромиссных фильмов посмотрим в зеркало русской революции: “Сказка про темноту” и “Сердца бумеранг” Николая Хомерики, “Да и да” Валерии Гай Германики и чудом вышедший в прокат свежая картина Арсения Гончукова “Сын”. К великому сожалению, но я не знаю, какие тайные смыслы вкладывали авторы в своё бесконечно авторское кино, но боюсь, что в этих лентах скрывается совсем не то, что закладывалось. Повторю, с чего начал: сегодня речь шла не про фильмы, не про судьбу кинематографа, но про героя, который нам не нужен.

Конструирование.

История кино, если отбросить бредни про наскальную живопись, укладывается в один век. Юные мои сценаристы. Господа. Если вам нужно сконструировать героя для кино, то повторите подобный путь не с учебником по истории, но с фильмами, которые близки вам. Если нужен герой для сериала, то далеко ходить не надо, возьмите последнюю ударную пятилетку нашего телевидения. Герой не на пустом месте создаётся, он вообще не из вашей головы берётся. Героя рождают предшествующие поколения.

Красота – страшная сила.

Читаю сейчас – спасибо Димону с Ирой – книгу с интересным названием “История красоты под редакцией Умберто Эко”. Так вот. Эко утверждает, что в новейшее время в позитивных эстетических категориях можно рассматривать только то, что поддаётся тиражированию. Уникальное, неповторимое, странное вызывает по меньшей мере раздражение, а в иных случаях – страх. Уникальное уже воспринимается как аномалия, а значит, как уродство. Следовательно (до этого умозаключения я ещё не дочитал, но предполагаю, что Эко сделает именно такие выводы) все девушки должны носить одинаковой формы силиконовые губы и бёдра, а российские мужчины упаковываться в безликий серый цвет (оттенки, разумеется, допустимы). Этот светлый оффтоп напрямую касается конструирования. Хотите получить красивого героя, сделайте клона (о том, что это бесполезно, писал ранее).

Знаю, что сегодняшняя лекция может произвести гнетущее впечатление, поэтому в самое ближайшее время поговорю о более конкретных вещах и приёмах.

Всем удачи.